Миграционная политика – по-корейски и по-калужски

О проблемах с мигрантами в России в последние дни не говорит только ленивый. По своей доле в информационной повестке тема гастарбайтеров и их образа жизни уже практически сравнялась со сводками с фронтов СВО. А то и набрала большую популярность.

Официальные медиа с большим энтузиазмом показывают российским гражданам уличные беспорядки в странах Европы, а ранее аналогичные шабаши под брендом БЛМ, которые происходили в США. Причём, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что большинство таких конфликтов носят преимущественно этнический характер. И если новостные каналы молчаливо приглашают свою аудиторию подивиться на заграничный бардак и порадоваться отечественному порядку, то аудитория воспринимает происходящее несколько иначе. А именно, проводя простые аналогии и наблюдая за тенденциями, люди приходят к выводу, что национальные кварталы уже скоро станут привычными и для российских мегаполисов и их пригородов. А ещё через поколение дома вполне можно получить те же самые беспорядки, которые сегодня транслируют из Франции.

Между тем, иностранный опыт бывает разный. С миграционными потоками работают не только страны ЕС, но и государства АТР, где госсектор традиционно сильнее бизнес-лобби. И там нередко удаётся соблюдать баланс интересов крупного бизнеса, нуждающегося в дешёвой рабочей силе и коренного населения. Про такие случаи на Первом канале отчего-то не рассказывают.

В качестве примера ряд российских блогеров приводит миграционную политику Южной Кореи в отношении Таджикистана. По статистике оказывается 90% граждан Таджикистана уезжают в Россию на заработки. Ещё около 5% – в сопредельные государства (Казахстан, Киргизия).

Остальные направляются в страны дальнего зарубежья. Один из вариантов – Южная Корея. Осенью прошлого года Сеул и Душанбе подписали предварительное соглашение по отправке в Южную Корею нескольких десятков таджикских рабочих. От реализации пилотного проекта зависела судьба упомянутого выше основного соглашения по трудовой миграции, которое предусматривало бы значительное расширение рабочих квот для граждан Таджикистана.

В итоге большинство таджикских рабочих, видимо, перепутав Сеул и Москву, не только нарушали внутренние законодательство страны, но и по истечении срока действия разрешения на работу остались там трудиться на нелегальном положении, по сути, отказавшись возвращаться домой.

После подобного инцидента власти Южной Кореи поступили принципиально, заявив свою официальную позицию:

Подписания соглашения по трудовой миграции не будет, пока не будут выполнены все требования Сеула, среди которых – обязательное возвращение мигрантов на Родину после истечения срока действия разрешения на работу в Южной Корее.

Более того, южнокорейские власти ужесточили миграционное законодательство для выходцев из республики. Теперь для въезда в обязательном порядке требуется наличие обратных билетов, а также документы, подтверждающие цель визита в страну. Как видим, подход радикально отличается от той политики проходного двора, который сегодня, к сожалению, стал нормой для нашей страны. И уж тем более, при этом не идёт речь о возможности взять с собой за компанию родителей, детей и всех родственников из родного аула.

Тем временем в сети набирает популярность политика губернатора Калужской области Владимира Шапши, который, не слушая грозные окрики строительных олигархов и диаспор, решился навести в своём регионе порядок с мигрантами.

Как подсчитали местные власти, на родине Циолковского переломный момент в миграционной политике наступил в 2022 году, когда закончилось действие программы помощи для возвращения соотечественников из-за рубежа. Она работала с 2007 года и подразумевала благую цель – помочь русским людям, оказавшимся после распада СССР на территории сопредельных государств, вернуться домой. Поначалу доля представителей славянского этноса среди релокантов достигала 80%. Но к 2022 году она упала до 17%. А это значит, что большую часть мигрантов составляют уже не наши бывшие земляки, а этнические группы, которые нашли удобную лазейку в российском законодательстве.

После закрытия программы калужские власти ввели и запрет на работу иностранцам в сфере транспорта, общепита и торговли. Бизнесу дали несколько месяцев на адаптацию, параллельно ограничили выдачу трудовых патентов. Всё это сопровождалось проверками подлинности документов. Губернатор не ленился и сам бывать с визитами в миграционном центре, общаясь с сотрудниками и клиентами. После того как очередной «высококвалифицированный специалист» из ближнего зарубежья даже не понял русской речи, хотя и имел свидетельство о знании языка, власть начала закручивать гайки. Как следствие, тюремные сроки получили ряд лиц, которые делали фальшивые документы.

В итоге, в Калуге миграционный поток не просто снизился, а развернулся в другую сторону. Ранее из области уезжало по 6 тысяч мигрантов в год, теперь по 19 тысяч. Сократилось и число преступлений на 8%. Так что решить проблему с засильем мигрантов можно, даже используя скромные возможности, которые имеет на местах региональная власть. А уж тем более, с ресурсами федерального центра. Правда, для этого решения нужна политическая воля и элементарное желание изменить ситуацию. А вот с этим, судя по всему, у властей пока трудно. Крупный бизнес требует больше мигрантов хороших и разных, а чиновники бодро рапортуют о новых миллионах квадратных метров, стараясь не замечать растущие в стране межнациональные проблемы…

При полном и/или частичном копировании данного материала, для последующего размещения его на стороннем ресурсе, обратная, индексируемая ссылка на источник обязательна!